Что будет потом?

Этот случай произошел в 1837. Молодой унтер-лейтенант, будучи в Париже, зашел в церковь Успения, и увидел коленопреклоненного священника возле исповедальни. Так как он любил постоянно высмеивать религию, он пожелал пойти на исповедь скоротать время, и зашел в исповедальню.

– Месье аббат, — сказал он, — не будете ли вы так любезны выслушать мою исповедь?
– Охотно, сын мой; исповедуйтесь свободно.
– Но должен сперва заметить, что я грешник довольно необычного рода.
– Не беда; Таинство Покаяния было установлено для всех грешников.
– Но я не сказать, чтобы особо верующий в предметы религии.
– Вы веруете больше, чем о себе думаете.
– Верую? Я? Я всего лишь обычный насмешник.

Священник понял, с кем имеет дело, и что это был какой-то розыгрыш. Он ответил, улыбнувшись:
– Вы обычный насмешник? Значит, вы и надо мной подшутили?
Притворный исповедующийся улыбнулся в ответ.

– Послушайте, — продолжил священник, — то, что вы сейчас проделали – это несерьезно. Давайте оставим пока исповедь; и если согласитесь, немного побеседуем. Мне очень по нраву военные люди; и к тому же у вас внешность доброго и дружелюбного юноши. Скажите, в каком вы звании?
– Унтер-лейтенант.
– И долго ли вы пробудете унтер-лейтенантом?
– Два, три, может быть четыре года.
– А затем?
– Затем надеюсь стать лейтенантом.
– А потом?
– Потом надеюсь стать капитаном.
– А после этого?
– Я стану бригадным генералом.
– А дальше?
– Если поднимусь выше, то стану генералом дивизии.
– А потом?
– Потом! дальше нет ничего кроме звания Маршала; но мои амбиции не простираются настолько высоко.
– Ну хорошо. А намереваетесь ли вы жениться?
– Да, когда я стану старшим офицером.
– Хорошо! Итак, вы женаты; офицер высшего ранга, генерал, возможно даже французский маршал, как знать? Ну а дальше?
– Дальше? Честно говоря, не знаю, что будет дальше.
– Видите, как это все странно! – сказал аббат. Затем, внезапно посерьезневшим тоном он продолжил:
– Вы знаете все, что произойдет до этого момента, и не знаете, что будет дальше. Зато я знаю и намереваюсь вам об этом сказать. Дальше вы умрете, предстанете на Суде, и если продолжите жить так, как живете, будете осуждены, и отправитесь гореть в ад; вот что будет дальше.

После этого унтер-лейтенант, сконфуженный таким завершением, казалось, хотел уйти.

– Минутку, месье, — сказал аббат. – Вы человек чести, как и я. Признайте, что вы обидели меня, и должны принести мне извинения. Это будет просто. На протяжении восьми дней перед тем, как ложиться спать, вы будете произносить: ‘Однажды я умру; но я смеюсь над этой мыслью. После смерти я буду судим; но я смеюсь над этой мыслью. После моего Суда, я буду проклят; но я смеюсь над этой мыслью. Я буду вечно гореть в аду; но я смеюсь над этой мыслью!’ Вот и все. Но дайте мне слово чести не пренебрегать этим обещанием, да?

Все более и более утомленный и желающий любой ценой выбраться из этой неловкой ситуации, унтер-лейтенант принес такое обещание. Вечером, верный данному слову, он начал исполнять обещание. ‘Я умру’, сказал он. ‘Я буду судим.’ Ему не хватило храбрости добавить: ‘Я смеюсь над этой мыслью.’

Не прошла и неделя, как он вернулся в церковь Успения, где исповедовался уже теперь на полном серьезе, и вышел из исповедальни, умытый слезами и с радостью в сердце.